Лариса Светличная - Путешествие за неприятностями [СИ]
Зимой она с отцом бегала на лыжах, а братья грелись на печке. В результате таких ежедневных тренировок Вероника приобщилась к спорту, сохранила превосходную фигуру, даже сейчас зимний отпуск проводит на лыжах в горах вместе с дочкой, внучкой и зятем. Ни один из ее братьев не дожил до пятидесяти. Отец, кстати, жив. Живет на полном содержании Вероники, до сих пор любит ездить на велосипеде и жаловаться на несправедливость судьбы, рано забравшей у него сыновей.
Через полчаса застолья народ стал засыпать прямо на стульях.
— Вот что значит смена часовых поясов. И еще сегодня давление низкое, меня саму с утра спать тянет. А зачем же на стульях спать, у меня комнаты есть, идемте туда, — добросердечная хозяйка перетаскивала с моей помощью гостей по кроватям. — Устали, бедные, ну полежите часик-другой.
Я рассудила, что летели мы в другую сторону и спать нам не должно хотеться еще два часа. Вероника и низкое давление — несовместимые понятия, она вообще не знает, что такое давление и где оно в организме находится. Но я, тем не менее, спорить не стала и помогла растащить народ по комнатам. Таня оказалась в одной комнате, Денис в другой, а Вася и Илья в третьей.
— Теперь раньше чем через шесть часов не проснутся, — обойдя комнаты и удовлетворенно глядя на дело рук своих, объявила Вероника.
А у меня сна — ни в одном глазу, чему я сразу стала искать объяснение.
— Мы ведь чай из одних заварочных чайников пили, почему тогда я не сплю? — задумалась я, будучи достаточно сообразительной, чтобы понимать простые вещи.
— Так я же тебе сама наливала и булочки накладывала!
— Булочки тоже из одних подносов.
— С другого края!
— Спасибо, Вероника.
— Не за что, Миля.
Ага, запомнила все-таки имя. Объяснение тоже исчерпывающее.
— Ну, что зря время теряем? Обыскивать их будешь? — спросила Вероника.
— Конечно. Поможешь?
— Помогу. Начну вот с этого симпатичного, — алчно потирала она руки на спящего Илью. — Ну что, доверчивый мой, будешь знать, как есть и пить в незнакомом доме.
Я оставила Илью на откуп хозяйке и пошла в комнату Дениса. Его обыскивать никакого эстетического удовольствия, зато познавательно. Потом на очереди была Таня. Ничего интересного. Вещи, сваленные в холле, мы обыскивали уже вместе с Вероникой, которая обыскала заодно и Васю. Тоже ничего заслуживающего внимания.
— Летающие тарелки, как же! Ненавижу, когда из меня дурочку делают, — жаловалась я, роясь в чужом рюкзаке. — Что им надо на самом деле?
— Ты не думала, что они не врут?
— Не думала.
— А ты подумай на досуге.
— Не собираюсь. Бред все это. Мне дали кучу денег за прогулку и просмотр инопланетян? Я что, похожа на ненормальую?
— Если честно, похожа. Пока молодая, еще ничего, а станешь постарше, получится из тебя городская сумасшедшая. Старая дева с высшим образованием и сорок кошек в однокомнатной квартире. Бедные соседи!
Спасибо, еще одна доброжелательная советчица нашлась. Мало мне Марины и Елены Прекрасной. И далась я им всем!
— Между прочим, у меня всего одна кошка, — решила обидеться я.
— Вот видишь! Начало положено! То ли еще будет!
— Ты бы лучше искала внимательней, вдруг в сумке что-нибудь интересное есть, а мы пропустим.
— Да, кстати, Миля, а что мы ищем?
— Не знаю. Что-нибудь ненужное в походе.
Вероника открыла Танин рюкзак и спросила:
— Двадцать пачек женских гигиенических прокладок в походе очень нужны?
— Двадцать? Это Танин рюкзак? Не знаю… Если бы это был рюкзак Дениса… Или Васи, или Ильи…
— И еще, пока не забыла, что у тебя с Ильей? — поинтересовалась Вероника.
Опять объясняться с малознакомыми людьми по поводу моей неудачной во всех смыслах личной жизни. Что за карма такая.
— Ничего у меня с ним нет, и никогда не было, — честно ответила я, перетряхивая очередной рюкзак. Не думала, что наберется так много вещей.
— Зато у него что-то есть с Таней.
— Думаешь?
— А ты присмотрись.
— Попробую. Вероника, посмотри еще в том зеленом пакете!
— Нет там ничего, заканчиваем, — застегнула сумку Вероника.
— Откуда ты знаешь?
— Интуиция.
— Тогда заканчиваем, — смирилась я, поверив в опыт старших. — У меня интуиции нет. Только логика.
— Это у мужчин нормальная логика, а не у женщин, у них женская логика, — просветила меня Вероника.
— Неправда! У женщин хоть женская логика есть, а у мужчин вообще никакой.
— Поэтому ты и не замужем. С таким-то критическим мышлением.
— И не надоело носом тыкать?!
— Никогда не надоест.
Вот почему я вежливая? Могла бы сказать, что муж собеседницы умер чуть ли не сразу после свадьбы. Может он от горя умер, когда увидел, на ком женился! И дядя мой тоже, может, сгинул, потому что жениться не захотел. Но я вежливая, воспитанная, и молчу. Но Вероника и сама поняла, что перестаралась с критикой.
— Миля, я же пошутила. Не сердись.
— Не сержусь, не за что. Спасибо тебе большое за помощь.
— Всегда пожалуйста. Что теперь будешь делать? Дашь отбой и в Москву вернешься?
— Нет, буду деньги отрабатывать. Катер дашь?
— Куда же я денусь.
— Спасибо. Как думаешь, они заметят, что мы рылись в вещах?
— Нет, не заметят.
— Интуиция?
— Нет, аккуратное складывание вещей по местам. Ну и разумные поступки.
— Какие?
Вероника открыла дверь, и в дом, радостно виляя хвостом, вбежала овчарка. Повинуясь приказу хозяйки, она разметала в стороны рюкзаки на полу, и улеглась между ними.
— Подумают, что собака все испортила. Она будет лежать здесь, когда они проснутся.
— Отлично! Молодец, Вероника.
— Стараюсь. Знать бы еще ради чего.
Мы закончили осмотр вещей, оставили собаку в холле и вернулись в гостиную. На столе черствели недоеденные булочки, и остывал чай.
— Вероника, налей мне чай, а то если я не усну, будет как-то неубедительно.
— Уверена?
— Да.
— Пей, — она налила чай в мою чашку. Я пила и грызла булочку, с молчаливого согласия хозяйки взятую на подносе. — Хватит, все, а то проспишь намного дольше, чем они.
— А все-таки, как ты думаешь, что тут затевается? — зевнула я.
— Пятьдесят на пятьдесят. Или аферисты или, правда, уфологии.
— Я голосую за аферистов.
— Привези обратно хотя бы этого симпатичного, — попросила Вероника.
— Вы что все сговорились? Я их не на убой веду.
— Ну да, конечно!
— Что конечно? Я вообще белая и пушистая!
— Знаю я вашу семейку. Или сами убьетесь, или окружающих угробите.
— Не надо приплетать сюда моего дядю. О покойниках или хорошо или ничего.
